Так вот, пришло известие к нам, белозерской ватаге купеческой, что надобно уже лодку нашу недостроенную поскорей завершить, да к походу приготовить. А для того перевезти со стапелей на суху к стапелям у воды. Делал так давеча князь Пётр по прозвищу Великий. В Лодейном Поле строил суда, а потом волоком тащил их на Неву-реку, где и спускал на воду.

И собрались нас двое - я и дядько Берег, и отправились в путь. Долго ли, коротко ли, но прибыли мы в деревню, проехав на поезде, переночевав в местечке Бологое, да снова проехав на поезде. На подходе к деревне Тимонино, нас встретил корабел наш - Осман, который, не смотря на имя, христианской веры, а не как подумали бы про мавританские нравы. А с ним и Алинка, дочка его была. Так вчетвером и пришли к дому, где жил Осман и семейство его, да собака Корсар. Там покормили они нас с Берегом, да о делах и жизни мы с Османом беседу вели. А Алинка оказалась умелой хозяйкой и стряпала блюда вкуса приятного. А мы ели их и благодарство своё выражали.

Когда мы уже были у стапелей, было позднее утро. А если мерками рабочего люда, то уже и день вовсе, так как до полдня оставался всего час. Но после еды и первых обсуждений работать сразу мы не смогли - сморил сон меня насмерть, а Берег стал вялым и духу не проявил. Так и прошло в вялом безделии часа два, а то и все три.

Но к вечеру жара и вялость спали с нас и обыдва мы готовы были свершить полезные дела. Чем и занялись тотчас.

И начали мы с того, что навестили управляющего лесопилкой, да купили досок на подставку лодье, чтоб не сверзилясь часом с кузова самоходной телеги. Да и собрали сразу всю подставку. А после того примерили, как машина-великан ухватит подставку сию, да не опрокинет ли навзничь лодку нашу.

После того связался я с хозяином многих самоходных телег и узнал хмурую весть - на завтра, как нам надо было, телег нет и не будет. Завязла она в дорогах московии, не выехать никак. Пришлось ещё на день откладывать. Да одно утешало, что из-за этого цену на треть потом сбить удалось. А это не мало уже.

А тут весть присылает мне соратник наш Средень. Да тоже весть хмурую вещает. Не удалось ему кран подъёмный с погонщиком крана выпросить, чтоб по приезду лодку нашу выгрузить. И стал я то с одним человеком беседу держать, то с другим, то с третьим... никто не может толково погонщика кранов найти. А лодка наша не малая, тяжести хорошей. Весом лошадей в две-три, а если годовалых, то и все четыре будет.
Столько людей озаботить пришлось, да всё бестолку - нет погонщика кранов и всё тут. Средень даже крамольные слова говорил, мол, давай оставим лодку там до лучших времён.

К вечеру Осман и я протопили баньку. А после заката я и Берег расселись в парилке, где заботы отступили, а дух пришёл в благостное расположение. Не омрачили лёгкого пара ни темнота ночная, ни чёрная протопка, наполнившая дымком парилку, ни отсутствие кваса или пива, которого в перерывах между паром душа требовала, ни незнание, как наподдать парку, от чего баня получилась жаркая, но сухая, ни веники, которые были свежими, отчего хлестание ими оказалось очень мягким.

На сон разместились мы с Берегом в доме Лысого. Благо, спальник у меня был, а Берегу Осман выделил одеяла, подушки и прочие полезные для сна вещи. И во сне ни один комар не побеспокоил нас.

А на утро озарила меня мысль окаянная! Думалось мне, что всё дело сие наше - суть неудачников похождения. А пришла сия кромольная дума мне сразу, как я захотел лубочек на память сделать. Достал я фотокамеру свою, да аккумуляторы в ней сели. Вынул я запасную пару аккумуляторов, а и они разряжены... В третий раз закинул я невод в море... и третья пара запасных аккумуляторов пустая... Горько мне стало, приуныл я. Да вдруг Осман и говорит мне: не кручинься, мол, купим мы тебе новые батарейки! Да не аккумуляторы бесовские, а простые одноразовые. Возрадовался я. Сходили мы зараз вчетвером в лавки торговые, накупили всякого и батарейки в том числе были. Однако же не долго радость меня окрыляла. Вновь кручина взяла меня. Вставил я батарейки в камеру лубочную, а она пишет мне, что карты памяти-то и нет в ней. А без оной только пять картинок запомнить может камера. Но не не стал отчаиваться я, а выбрал качество поменьше, да поглядел, что так уже десять картинок вмещается. Тогда вновь уменьшил я качество, до двадцати картинок увеличилось. И в последний раз я качество уменьшил. Гляжу, а уже сорок раз картинку сделать можно. Не стал я больше уменьшать качество, хотя уж было ещё куда настраивать. Вспомнил я мудрость народную, что не доводила до хорошего жадность никого, а потому стал довольствоваться и тем, что уже получил. Сорока фотографий вполне хватит. Хотя потом выяснилось, что и двадцати было бы в самый раз.

Наделал я фотографий красивых, сам сфотографировался, а тут и остальные созрели работу продолжить. Сперва собрали мы приспособу полезную, с помощью которой машина-великан поднимет нашу лодку, да не перекинет её. Потом перерыв сделали, да развлекли Серёжку, Османова сына сражением, когда ударил я палкой Берега прямо по голове, от чего сделалось не ловко да зазорно Опосля переложили доски с дороги, чтоб трактор подъехать мог. Затем чердак разобрали Османова дома, на на чердак Лысого дома старые вещицы и перенесли. А в то время и ещё раз баньку протопить начали.

К вечеру было договорено, что кран нам дать могут, особливо если до вечера приедем. Однако много всяких трудностей это вызывает. Да Вольгаст обещался справиться с ними.

Но на сей раз узнали мы, как в бане пар поддавать, да как лампочка включается. Пока я гонцом в магазин за квасом и лимонадом гонял, банька и протопилась на славу. Снова отправился я с Берегом в парилку. И подливали мы на камни то воду, то квас, и запивали мы в перерывах в предбаннике то пивом, то водой, то квасом. А держали свои напитки мы в ведре с водой колодезной холодной. И не было людей более довольных, чем Берег и я. И не омрачило нашего довольства и лепоты бани то, что лампочка вскоре лопнула, да веник в темноте мы потеряли, уронив его в котёл с кипятком.

После бани мы попрощались с Османом, который отправился в город Луга по делам своим. Затем нас пригласила на ужин Алинка Османа дочь. Там мы проболтали до двух часов после полуночи, после чего отправились в дом Лысого спать да готовиться к отъезду.

На утро встретил я самоходную телегу МАЗ. Да не учли мы, что на беду нашу ночью дождь шёл, да и утром не кончился. В десять часов машина прибыла, а ко времени тому уже вся дорога к стапелям была мокрая, вязкая и совсем не проходимая. Так и завяз тот МАЗ (простите за рифму) по самые, так сказать, помид.... Оси.

Пришлось бежать за великан-машиной, потом ехать за тросом, потом почти час вытаскивать... Ох, не лёгкая это работа - из болота тащить МАЗ. Тут-то я и вспомнил снова об окаянной мысли про похождения неудачников. Пришлось думать, как же дотащить-таки лодку до телеги, коли уж телега до лодки доехать не может. Но никак не удавалось придумать. Берег же подстать Средню тоже стал причитать, мол брось всё, дождись у моря погоды, да потом привезём!

И подумал я, мол, не для того я ехал в дали дальние! Две рельсы стальные истоптал и две каменные дороги исходил, да две бани парные испарил, чтобы так просто сдаться да завалить дело важное. Подумали мы, подумали, да погонщик великан-машины трактора мысль занятную высказал. Мол давай-ка с прошением к управляющему лесопилки обратимся, да лесовоз, фишкой именуемый, в подмогу попросим. Уж он-то дотащит лодку до телеги самоходной.

И отправился я с погонщиком великан-машины трактора на лесопилку за лесовозом-фишкой. И вернулись ни с чем мы оттудова.
Ибо сказал тогда управляющий лесопилки, что нету у него фишек свободных - сломаны все, кроме последней, а она ему и самому сейчас нужна.

Стали мы дальше думать и гадать, что же да как. Тогда решили мы лодку нашу волоком доставить до машины. Искали мы из чего бы сделать полозья, да не оказалось ничего путнего. А тут погонщик великан-машины трактора предложил дело не чистое, но верное.
И тогда сказа он такие слова:
- Стоит деревня наша, а к ней дорога идёт сухопутная, да у дороги той лежит не камень распутный, а гора-куча. И на гре той брёвен видимо-нивидимо. А коли возьмём парочку подходящую, ни в жисть никто не прознает про то злодеяние.

На том и порешили. Сказано - сделано, зацепили тросом брёвнышки да волоком к лодочке и доставили. А уж из них-то и полозья-саночки сколотили, да лодку всерху поставили, да к телеге-МАЗу и приволокли. А потом и сверху на телегу-то и поставили.

Радости моей да Берега предела не было. Даже не омрачило радость ту, что место в кабине МАЗа только для одного пассажира есть. Но Берег-дядько проявил умение своё разговорное и убедил погонщика телеги нарушить указы царские, да взять одного попутчика всерх меры.

Быстро сказка сказывается, да долго дело делается. Когда в дорогу приготовились уже и второй час после полудня до средины добрался. Так и отправились мы в дорогу, попрощавшись с Алинкою, да обещав передать гостинцев разных при случае.

Долго ли коротко ли, но приехали мы в Старую Ладогу город. Всего четыре остановочки сделали, но на место заветное только к полночи добрались - такая дорога была тяжёлая: то кочки, ко колдобины, то выбоины. (простите, за слово ругальное!)

А как добрались с помощью Вадика на чудо-повозке, проводившего нас до места условного, так и закручинились снова, крана-то желанного и не увидемши. Стали снова совет держать - как снять лодку нашу с телеги-МАЗа, да не разбить её ненароком. Думали-гадали, на ничего лучше не придумали, как соорудить мостки, да налегши все разом, сдвигать лодку помалу, пока совсем не стащим её наземь. Так и порешили.

Благо двое молодцев, не знакомых ни нам, ни Вольгасту, согласились силушкой своей поделиться, да руками своими подсобить.
И вот в восьмером взялись мы за дело. От крепости строительные помосты отломали, да мостки для лодьи своей сладили. Доски да поддоны со двора приспособили под рычаги да опоры.

Долго бились мы о работу, да спроворили. Всего-то два часа труда усердного понадобилось. И вот стоит лодья на земле, да с дороги-то отодвинули на то место, где стоять она будет покудова не завершим работу над ней до победного конца.

В подвиге сиём славном руку приложили Берег-бывалый дядько, Вадим-богатырь, Средень-богатырь, Вольгаст-морской конунг варяжской дружины Ульвгард, Зигурд-воин, Двое-из-ларца-добрых-молодца, да я, написавший этот сказ. Слава нам, да спасибо прочим, кто помощь нам оказывал. Да Осману тоже великое спасибо, ибо без него не осилили бы мы такого подвига славного.

Вот и сказу конец, а кто сделал дело, полезай в кузов!